Мнение коллеги подтверждает директор кризисного центра «Екатерина» для женщин и детей, переживших насилие в семье, Ольга Селькова.

—  В Европе были проведены исследования, которые показали, что дети до 7 лет не разделяют, на него кричат или один родитель кричит на другого в их присутствии. Для него это — равная психологическая травма, — говорит она. — У нас родители при малолетних детях ссорятся регулярно. И если они считают, что для ребенка это ерунда, то это не так.

По словам Ольги Николаевны, люди, которых били в детстве, сегодня бьют своих детей.

— Они просто не знают, как можно по-другому. Нужно их этому обучать, — говорит она.

Специалисты кризисного центра «Екатерина» в сотрудничестве с ГУ ФСИН ведут курсы управления гневом для осужденных ИК №10 в Екатеринбурге.

— Основная задача тренинга — выявить у мужчины маркер, в каком состоянии он начинает переходить грань. Чтобы засечь этот момент и выйти из ситуации.

Прекратится ли в семье насилие, если супруги решат ее, семью, сохранить, зависит исключительно от мужчины, уверена Ольга Селькова.

— Сохранить семью возможно, когда мужчина-агрессор проходит тренинг по управлению гневом. Примерно 50% мужчин после него перестают транслировать насилие в семье. То есть, это возможно, когда мужчина меняет свое поведение.

Ольга Николаевна категорически не согласилась с мнением психолога Дерягиной, что в том, что женщину избивают, бывает виновата она сама. «Нужно всем учиться сдерживать эмоции. Женщина может провоцировать на удар. Если она живет с человеком, который служил в „горячих точках“, или употребляет наркотики, то, когда он приходит домой, не нужно вступать ним в контакт, не нужно провоцировать его, не нужно начинать разговоры», — посоветовала Юлия Юрьевна.

Способ распознать домашнего абъюзера на ранней стадии довольно прост, говорит Дерягина: его не радуют ваши успехи, все, что вы делаете, он воспринимает исключительно как повод для критики; он ограничивает вашу свободу; изводит придирками и постоянными замечаниями, делая нахождение жертвы дома невыносимым.

В ноябре 2018 года сотрудники кризисного центра «Екатерина» побывали в женской колонии №6 Нижнего Тагила, где на 1 ноября отбывало наказание 70 женщин, осужденных за убийство мужей и партнеров. В ходе глубинных интервью с 40 женщинами-заключенными выяснилось, что 60% из них подвергались домашнему насилию. У шестерых женщин свидетелями убийства оказались их дети. Три женщины, которые убили мужей, рассказали, что они в тот день обращались в полицию. Но полиция не выехала на адрес с объяснениями из серии «когда убьет — тогда и приедем».

По данным Юлии Дерягиной, после единичного случая побоев полиция, как правило, не приезжает. Жертве нужно «поднакопить» эпизодов. Однако с этим категорически не согласились представитель ГУ МВД России по Свердловской области, заместитель начальника отдела ПДН главка Лилия Будкевич. «Нет такого», — сказала она.

— Все действия полиции зависят от дальнейших действий потерпевших, — утверждает она. — Часто бывает, что женщина, подвергшаяся домашнему насилию, получает направление на судебно-медицинское освидетельствование, но не приходит. Следовательно, мы не можем оценить степень нанесенного вреда и принять дальнейшее решение по производству этого материала.

Лилия Александровна подтвердила, что по действующему законодательству — и Уголовному кодексу, и КоАП — жертва домашнего насилия должна защищать свои права самостоятельно.

Подтверждением этому можно расценить и рассказ одной из осужденных ИК-6 о том, как она 5 месяцев ходила со сломанной мужем челюстью, пока у нее не началось нагноение — боялась обращаться к медикам, чтобы этот случай не стал известен правоохранительным органам…

«Декриминализирована та норма, согласно которой полиция помогала жертве расследовать это преступление и поддерживала ее до передачи дела в суд. Сейчас производится административное производство. Эта норма действует и в отношении женщин, и в отношении детей», — пояснила Будкевич.