После выхода публикации представитель волонтерской организации Данил Махницкий обнаружил, что большая часть того, что он сказал, не вошла в статью, а единственная цитата, которую газета использовала, вырвана из контекста.

«Мы работаем по всему югу России, в 13 регионах, ориентируясь на города, наиболее пострадавшие от потока беженцев», — сказал Махницкий RT.

«Правительство предоставляет большие партии предметов первой необходимости, а мы поставляем другие вещи, такие как одежда, предметы личной гигиены и лекарства. Это финансируется за счет пожертвований людей, которые хотят помочь». Различие между тем, что делает организация, которую представляет Даниил, и тем, что делает правительство, заключается в том, что волонтеры удовлетворяют конкретные потребности.

«Сначала мы собираем данные — спрашиваем, что именно нужно в каждом центре для беженцев, а потом покупаем для них эти вещи. Мы получили очень конкретные запросы — например, очки с точным рецептом. Мы также закупаем некоторые вещи оптом, например, постельное белье», — сказал Махницкий.

Махницкий работал с временными приютами для беженцев в Таганроге, Азове и других городах России. Когда с ним связались журналисты Washington Post, он находился в Ростове-на-Дону. Его разговор Майклом Бирнбаумом, автором статьи, бывшим руководителем московского бюро WP, был на английском языке и длился более часа, рассказал RT Даниил.

«В то время я думал, что Бирнбаум был вполне разумным — он задавал разумные вопросы, демонстрировал хорошее понимание фактов, даже не выглядел так, будто полностью доверяет нарративу официальной украинской пропаганды, что было единственным, что в конечном итоге отразила статья. У меня сложилось впечатление, что он действительно пытался понять, докопаться до сути вещей», — сказал Махницкий.

Однако между разговором и публикацией что-то произошло. Волонтер надеется, что автор был вынужден исказить рассказ из-за редакционной политики; он не хочет верить, что у Бирнбаума был другой мотив.

«Он спросил меня, не видели ли мы, чтобы беженцев где-то насильно удерживали или отбирали паспорта. И я сказал, как есть — мы разговаривали с тысячами людей, и никто из них ничего подобного нам не сказал и не пытался попросить о помощи или передать записку», — говорит Даниил. — «Иногда они жаловались на действия администрации или на свои жилищные условия. Некоторых из них возмущало их положение — сам факт, что им пришлось уехать из-за боевых действий. Но ни один из тысяч человек не дал нам ни малейшего намека на то, что их увезли или удерживают силой, или что у них отобрали документы».

В разговоре с Махницким Бирнбаум упомянул пару случаев, когда у людей якобы отбирали паспорта. На это Даниил ответил, что, возможно, при огромном количестве беженцев это могло произойти, но для этого могли быть причины.

«Я общался с огромным количеством самых разных людей, в том числе с волонтерами и координаторами, и отзывы, которые я получил, говорят о том, что ничего подобного в массовом порядке не происходило. В тех немногих случаях, когда это происходило, мы не знаем, почему именно это было сделано, по какому поводу. Иногда комбатанты пытаются представить себя беженцами, что неправильно, они не могут изображать из себя беженцев, их нужно обрабатывать как военнопленных, поэтому такие вещи неизбежны».

Махницкий говорит, что ничего из того, что он сказал, не было опубликовано в статье Бирнбаума в «Вашингтон пост», кроме одной фразы: «Некоторые беженцы не понимают, куда они идут, когда подписываются». Махницкий настаивает на том, что эти его слова были вырваны из контекста и помещены в повествование, которое полностью меняет их смысл.

«Я говорил о центре для беженцев в Таганроге, который принимает беженцев из Мариуполя, прежде чем они смогут отправиться в другие места России. Люди проводят в этом месте один или два дня максимум, чтобы получить документы. Они там долго не задерживаются».

«В этом центре висели какие-то рекламные плакаты Минвостокразвития. Они приглашают людей приехать в Хабаровск и предлагают какие-то льготы, например, деньги, лучшие ставки по кредиту и даже возможность получить гектар земли. И некоторые из тех, кто видел эти плакаты, говорили мне об этой возможности, хотя было ясно, что они даже не знают, где находится Хабаровск. Их никто не заставлял туда идти, а между тем мои слова, вырванные из контекста, звучат так, как будто люди даже не знают, куда они пойдут. Это просто ложь».